Сергей Билюченко, арбитражный управляющий
«Человеку, у которого и так ничего нет, незачем банкротиться»
О наиболее частых ошибках граждан и кредиторов “Ъ” рассказал арбитражный управляющий СРО «Ассоциация арбитражных управляющих «Центр финансового оздоровления предприятий агропромышленного комплекса»» Сергей Билюченко.
— Как долго вы работаете арбитражным управляющим?
— С 2017 года, а до этого с 2015 года работал в качестве представителя должника. Самые первые дела по банкротству граждан Кемеровской области вел я, должники обращались ко мне и просили помочь собрать, составить документы, подать их в суд. По сути, я тогда представлял интересы должника в банкротстве.
— Сколько банкротств граждан вы провели как АУ?
— У меня 140 завершенных процедур, еще 62 дела в работе сейчас, которые идут.
— Были ли в вашей личной практике случаи, когда граждан не освобождали от долгов перед кредиторами по итогам банкротства?
— Всего один случай был с должником из Челябинской области. Получилось так, что гражданин уже не являлся предпринимателем, но в документах на получение одного из кредитов указал, что он ИП. Суд тогда применил интересный подход: он освободил банкрота от всех долгов, кроме 57 тыс. руб., полученных с использованием вот этих недостоверных сведений.
— Есть примеры явно недобросовестных действий должников?
— У меня в производстве была должница, которая не передала мне документы, мои сообщения игнорировала, сама со мной не связывалась, не взаимодействовала, получала пенсию самостоятельно и все эти деньги оставляла себе — 14 тыс. руб., несмотря на то что прожиточный минимум в регионе чуть больше 8 тыс. Я ей писал, звонил, приставам посылал исполнительный лист, чтобы они забрали у нее документы, так она даже приставам не отдала. Но тем не менее суд ее освободил от долгов.
— В чем заблуждаются граждане-должники, когда решают пойти банкротиться?
— Они начинают консультироваться у знакомых, ничего не понимающих в банкротстве, либо приходят к юристам, которые специализируются на всем подряд и тоже мало понимают. Такие «консультанты» дают советы, которые ведут к невозможности освобождения от долгов. Например, у человека 1 млн долга и из имущества — машина, которая стоит 30 тыс. руб. Так ему советуют подарить автомобиль брату, а если эту сделку оспаривают АУ или кредиторы — разобрать машину на запчасти по логике «так не доставайся же ты никому». Очень глупо.
Или должник, например, отказывается возмещать текущие платежи, ссылаясь на то, что внес 25 тыс. руб. (вознаграждение АУ) на депозит суда и больше ни копейки не даст. В результате из-за отказа оплачивать расходы суд прекращает банкротство, а должник радуется и пишет мне, мол, как здорово, что ему так быстро все долги списали. Но их не списали, человек просто не отличает прекращение банкротства от его завершения.
— Как ведут себя кредиторы в банкротствах граждан, в том числе по отношению к АУ?
— По-разному. Есть системные банки — от них можно ожидать адекватности. Они что-то запрашивают, ты им отдаешь то, что по закону должен, и в большинстве случаев этого достаточно, если должник ничего не продавал и не дарил. Но есть небольшие непрофессиональные кредиторы — МФО, кредитные кооперативы, которые требуют от АУ странных действий, например, направлять горы запросов, не понимая, зачем и к чему это приведет.
Был случай с кредитным кооперативом: мол, вы должны нам предоставить сведения о наличии у должника имущества за рубежом. Причем в какой стране, не уточнялось, но ведь у России много границ с разными государствами и по всем проверить невозможно. Или еще кредиторы просят отправить запрос в Росгвардию: а вдруг эта женщина-должница из деревни владеет оружием? Сведений об этом у них нет, запрос на всякий случай. И еще просят сделать запросы во все существующие банки: вдруг у этой женщины есть там счета.
— А как вы проверяете наличие счетов?
— По закону банки обязаны сами прислать управляющему данные о счетах должника. И уже по известным мне счетам я запрашиваю выписки. Никакого отдельного смысла слать 50 запросов во все банки и тратить деньги должника на это нет. Запросы иногда предлагают и в Росавиацию отправить (про наличие у должника самолетов), и в «Роскосмос». Я даже как-то действительно писал туда.
— Кредиторы настояли?
— Нет, это был мой личный интерес, и я письма отправлял за свой счет. Получил ответ от «Роскосмоса», что спутники и космические объекты за должником не зарегистрированы. Вообще, просто так у меня нет оснований делать запросы во все существующие госорганы и организации. Вот если у кредиторов есть основания полагать, что там может быть имущество, есть информация и доказательства, я направляю. Если же ничего нет, то пусть сами финансируют свои запросы, я направлю их куда угодно — хоть в Росавиацию, хоть в Зимбабве. Сейчас, слава богу, такое случается редко. Но есть другие проблемы.
— Какие именно?
— Например, МФО после завершения банкротства гражданина и освобождения его от долгов продают свои права требования к должнику коллекторскому агентству. Закон не позволяет взыскание долгов, списанных после банкротства, но продавать их можно, вот в чем парадокс. Покупатель долгов идет за судебным приказом, а судья не проверяет, был ли должник в банкротстве. В результате приставы снова пытаются взыскать деньги, должнику потом приходится ходить в суды и отменять эти приказы. Так может длиться до бесконечности. У нас был случай в Ростове-на-Дону, когда судья отказался отменить приказ о взыскании долга по причине пропуска срока обжалования, хотя долг уже давно был списан по банкротству.
— Каков же выход из подобной ситуации?
— Надо либо запретить продавать такие долги, либо обязать суд или приставов каждый раз проверять, не завершено ли банкротство должника и остались ли за человеком обязательства. Когда МФО выдают 1–3 тыс. руб., а должник банкротится, такие кредиторы не приходят в процедуру, смысла нет получить 3–5% от суммы. Они просто продают свои права. Но у нас по закону добросовестный должник освобождается от всех долгов, даже не заявленных кредиторами в процедуре банкротства, кроме тех, что не могут быть списаны, например алиментов.
— Что бы вы посоветовали гражданам, оказавшимся в тяжелом финансовом положении? Когда нужно подавать на банкротство?
— Важный момент — в первую очередь надо оценить свою возможность погашения долгов. Если вы уже не справляетесь, имеет смысл подавать на банкротство прямо сейчас. У нас же человек сначала снимает все деньги с кредиток, потом берет микрозаймы, потом закладывает свою квартиру под 36% годовых и идет в банкротство, только когда долги выросли до нереальных размеров. Часто, когда человек приходит банкротиться, у него уже либо нет квартиры, либо она заложена. А между тем никакого иммунитета у единственного жилья нет, если вы его закладываете. Насколько я знаю, в Москве порядка 10% вторичного рынка жилья — это квартиры, изъятые по невыплаченным кредитам и займам.
— Люди не понимают, под чем подписываются?
— Да, у нас огромная проблема с финансовой грамотностью. Когда бабушка приходит и говорит: хочу заем, но могу платить только по 10 тыс. руб. в месяц, ей выдают деньги под такой ежемесячный платеж. А потом выясняется, что она платила только проценты, но основной долг по займу не уменьшался.
— Что вы думаете о механизме внесудебного банкротства для должников без имущества?
— Закон о внесудебном банкротстве, на мой взгляд, был принят необдуманно и скоропалительно, поэтому свою основную функцию, социально-реабилитационную, в должной мере исполнять не будет. Самый главный недостаток — очень узкий критерий для должников. Если с суммой долга (50–500 тыс. руб.) я еще могу согласиться, то с необходимостью окончания исполнительных производств — нет.
Например, закон лишает возможности воспользоваться внесудебной процедурой потерявших работу пенсионеров, ведь пенсию они получают, а из нее можно удерживать на погашение долга. Не смогут воспользоваться ею граждане, у которых есть несовершеннолетние дети и доход в размере прожиточного минимума на каждого члена семьи, потому что приставы все равно по копейке списывают. Остается и проблема, когда по документам имущество есть, а фактически нет. Такое часто бывает со старой машиной, которая формально находится под арестом у приставов, но продать ее они не могут, так как она давно сгнила. Должник тоже не может снять ее с учета. Да и в принципе человеку, у которого и так ничего нет, незачем банкротиться, приставы его уже не беспокоят. У него все не так плохо, чтобы брать на себя дополнительные ограничения.
— То есть стоило бы расширить критерии для тех, кто может воспользоваться внесудебным банкротством?
— С одной стороны, да. Но в то же время, если расширить критерии, возможностей злоупотребления правом со стороны должников будет больше. Закон и так дает обширную почву для недобросовестных действий. Например, приставы, как правило, не накладывают арест на имущество супруга и не имеют возможности обратить взыскание на его доходы. Фактически наш потенциальный «упрощенный банкрот» может пользоваться автомобилем, зарегистрированным, например, на жену, и сам не иметь дохода. Непонятно, как кредиторы должны узнать данные супруги и запросить сведения в регистрирующих органах, а при получении отказа госоргана — куда его обжаловать? На мой взгляд, в ЕФРСБ к каждому внесудебному банкроту должна подгружаться карточка со сведениями из регистрирующих органов об имуществе банкрота и его супруга, их доходах из Пенсионного фонда и налоговых отчислениях из ФНС.
Но вообще, если государство хотело упростить списание небольших долгов для бедных граждан, то вместо внесудебной процедуры можно было бы в законе об исполнительном производстве написать, что если лист на сумму до 500 тыс. руб. вернулся и имущества нет, то его запрещено предъявлять заново. Это было бы гораздо проще в реализации и не потребовало бы таких масштабных изменений в законы, дополнительной работы для МФЦ и выделения средств из бюджета.
